ИНТЕРВЬЮ

ЛАЙОШ НАДОРФИ – ВЕСТНИК ПО ТУ СТОРОНУ КАМЕРЫ

  Некоторые считают, что судьба человека предопределена, люди получают некие знаки об этом, стоит лишь чутко к ним прислушиваться. Дед известного венгерского оператора Лайоша Надорфи (Nádorfi Lajos) так обрадовался рождению внука, что подарил новорожденному фотоаппарат – чем не знак? Впрочем, удивительные случайности (а может - предопределённости) сопровождают этого отважного и любознательного человека всю жизнь. В его квартире гостей с порога окружает множество красивейших фотографий, сделанных Надорфи в различных уголках мира. Мы усаживаемся пить чай, но я то и дело вскакиваю, чтобы поближе рассмотреть фотоработы и экзотические вещицы, с которыми у хозяина связаны разные памятные истории. Наш разговор сразу же уходит в магическое русло – точнее, его туда уводит фотография сибирского шамана.

- Одна из моих любимых. Этот шаман оказал на меня потрясающее впечатление. От народов, живущих в непосредственном контакте с природой, я узнал, что духи – неотъемлимая естественная часть окружающего нас мира, чему мы, европейцы, или не хотим верить, или не хотим научиться. Они же используют эти знания ежедневно. Шаманы знают то, как можно вступить в связь с миром духов, получают оттуда советы, следуя которым люди могут изменить свою жизнь в позитивном направлении, а при необходимости – и излечить себя. Я снимал, как шаманы изгоняют злых духов, «абахов», как называют их якуты, говорящие на языке саха...
 - Так ты был в Якутии? (Надорфи, несмотря на разницу в возрасте, сразу попросил меня перейти с ним на «ты» - прим. автора)
- И в Якутии, и в Бурятии, и в Туве – там, где я с камерой сопровождал профессора Михая Хоппала (президент Международной ассоциации по изучению шаманизма, бывший директор института этнологии Венгерской АН – прим. автора), который исследовал шаманизм в Советском Союзе, а также был председателем конференции по шаманизму, проходящей в Якутске. Между прочим, шаманизм – часть культуры древних венгров, которые, возможно, пришли из Сибири. Во время этих экспедиций я на себе познал, что мир духов существует. И вступить в ним в контакт может любой, стоит лишь изменить состояние сознания, иными словами – войти в транс, который открывает ворота в иной мир. Войти туда помогает шаман. Как и вернуться обратно.
- Такая таинственная тема!
- Как и наше сознание, наши чувства. Согласно официальной медицине, человек обладает пятью чувствами. Но каким из них человек любит?
 - Насколько я знаю, с Россией, точнее, с Советским Союзом тебя  связывают съёмки не только о шаманах.
- Да, моя большая любовь – это горы. Я принимал участие в экспедиции на Памир. Но началось всё раньше. Моей профессиональной обязанностью было снимать там, куда  пошлют. Однажды мы снимали в Пилише фильм о горных минералах. По задумке режиссёра, мне надо было крупным планом снять ладони взобравшегося на приличной высоты отвесную скалу геолога в тот момент, когда он откалывает камень с кристаллом, т.е находиться с ним рядом. Я, не долго думая, согласился, хоть у меня не было ни малейшей подготовки такого рода. Оказалось, это была своеобразная проверка, после чего участвующие в съёмках альпинисты предложили мне быть оператором в первой венгерской экспедиции в Анды, во время которой планировалось покорить две вершины-шеститысячники. И я опять, не задумываясь, согласился.
 - Что, так просто, без подготовки, с альпинистами, которые годами тренируются?
- У меня было 3 месяца до экспедиции, но я ведь работал, поэтому на подготовку времени не оставалось. Кстати, летели мы в Лиму через Москву, сейчас кажется странным, но тогда, в 81-м, таков был порядок, иначе нельзя было. В Москве мы пережили страшное приключение: взлетели из Шереметьево на неисправном Ил-62, в одной из турбин которого огонь шёл в другую сторону. Как мне потом, спустя годы, во время съёмок на Крите объяснил лётчик-истребитель Мадьяри, самолёт чудом не разорвало. В этой ситуации нас спас высокий профессионализм русских пилотов.
- А как прошло первое восхождение? Это ведь было невероятно трудно – не только подниматься, как все остальные, но ещё и снимать!
- Да, после ребята-альпинисты сказали мне, что смело могу защитывать свой подъём за два – я не просто шёл, а бегал туда-сюда, вверх-вниз – не мог же я постоянно снимать только спины впереди идущих! А моя статья об этом подъёме на вулкан Чимборасо (6310 метров), который индейцы называют «верхушкой земли» (его вершина — самая удалённая от центра Земли точка её поверхности) была опубликована в июне 88-го в советском журнале «Вокруг света».
 - Ты, наверное, выше всех взобравшийся венгерский оператор!
 - После возвращения из Анд одним из первых меня поздравил Пал Рокенбауер, режиссёр и редактор многих научно-познавательных фильмов, который до этого держал венгерский телевизионный «рекорд высоты»: с оператором Тамашем Сабадошем они поднялись на Килиманджаро (5895). Он предложил мне вместе «сделать» семитысячник, чем и стало наше восхождение на советский пик Коммунизма (7495) в 1982-м. Я стал 10-м венгром, покорившим эту вершину, как раз в канун 10-летия со времени первого её покорения венграми. С тех пор до нас не доходили сведения о том, что какой-либо профессиональный венгерский оператор поднялся туда.
- Встреча с шаманизмом произошла во время этой экспедиции?
- Нет, что ты, намного позже, ведь тогда он был запрещён. Своим указом его в 1992 году разрешил Горбачёв, за что он для меня навсегда останется великой личностью!  Но шаманские деревья в глубинах лесов существовали всегда, несмотря ни на какие запреты и партсекретарей. У Сибири такая душа! Кстати, великий Куросава снял по книге Арсеньева потрясающий художественный фильм о Сибири, тайге и загадочной русской душе – «Дерсу Узала». А венгерский телеканал «Дуна» раз в год проводит день шаманизма, когда большинство его программ посвящено этой теме.
- Сегодня для Венгерского национального телевидения снимаются программы подобного масштаба?
 - Ох, лучше нам о Венгерском телевидении не говорить, его, можно сказать, уже и не существует, а то, что есть – катастрофа! Это с тех пор, как на телевидении принцип создания ценностей остался лишь на словах. Я проработал там 26 лет, до 96-го. Впрочем, и сегодня в его программу включаются мои фильмы, в архивах Венгерского телевидения более 800 моих работ. Мне повезло, была возможность снимать много: и художественные фильмы, и о природе разных стран, и об искусстве племён индейцев Южной Америки, и о празднике Будды в Шри-Ланке, и о керамических мастерских Туниса, расположенных в пещерах, и много-много другого.
 Посылали меня и на Таити, где мы снимали фильм «По следам Гогена». Там я познакомился с прекрасной мифологией маори, философией кахунов («стражи тайны»), «духом алохи». Алоха употребляется как приветствие, но имеет глубокий смысл, переводится как «радостное деление радостью жизни».
 Эти знания внесли значительные изменения в мою жизнь. На Таити и Мореа мне казалось, что я в Раю. Меня очаровала красота природы, постоянно цветущие и плодоносящие растения, яркое солнце, чистота – всё, что есть на картинах Гогена. Поэтому, когда в Венгрии появился напиток «Tahitian Noni Juice», сделанный из растения «morinda citrifolia», почитаемого древним полинезийским народом как святое, я очень обрадовался, потому что знал: с его помощью мы можем укрепить здоровье и увеличить уровень энергии. За 10 лет, которые я употребляю этот чистый и живой напиток, я ни разу не болел благодаря процессам самоизлечения и защиты организма, которые он стимулирует.
 Мне очень радостно рассказывать людям о том, что с помощью этого напитка можно укрепить организм, устранить боли, болезни. Если целью жизни мы поставим помощь себе и близким посредством распространения знаний об этом, то можем стать счастливыми, полными любви людьми.
- Может, стоит книгу написать?
- Пока мои рассказы – это фильмы и фотографии, может когда-то и за книгу возмусь, рассказчик, говорят, неплохой (смеётся).
- Что сейчас в твоём творчестве?
- Я «в свободном плавании», получаю интересные предложения. Например, последняя моя работа – фильм замечательного режиссёра Жолта Пожгаи «Возлюбленный земли» («Föld Szeretöje») о Вилмоше Жолнаи, всемирно известном керамисте-новаторе, владельце печского керамического завода. 
- Что самое главное для тебя в жизни?
- Любовь. Безусловная любовь, предполагающая безусловное принятие и прощение. Этому учат шаманы, от которых все мы можем научиться множеству удивительных вещей. Они учат тому же, чему и Иисус, Муххамед, Будда - любви... Моё дело – донести это до людей, ведь я вестник, вестник по жизни.
Элина Ковач /  Журнал "Венгрия", 2010 
фото: Лайош Надорфи

ФЕРЕНЦ ФЕДЯ ЯВОРИ - МУЗЫКАНТ И КОМПОЗИТОР

На встречу с руководителем известного и популярного как в Венгрии, так и за рубежом оркестра «Будапешт клезмер бэнд», музыкантом и композитором Ференцем Федей Явори я шла с особым интересом, ведь он – выходец из Советского Союза!

- Вы прекрасно сохранили русский язык! Ездите ли Вы на родину?
- Последний раз был в Мукачево, где я родился и вырос, 4 года назад, когда американский режиссёр-документалист снимал обо мне, моей жизни фильм-портрет, получивший название «Человек из Мукачево». Мы объездили тогда весь край, ведь после окончания музыкально-педагогического института по классу скрипки я  работал 6 лет в Виноградово, после чего переехал в Будапешт. Кстати, фильм был несколько раз показан а венгерском канале «Дуна-ТВ», а также на многих кинофестивалях. Например, этой весной на фестивале в Торонто, где я тоже присутствовал. После просмотра была очень приятная встреча со зрителями, где я просто купался в лучах славы (смеётся)! А осенью будет подобный фестиваль в Чикаго, куда я также собираюсь.
- Так Вы ещё и кинозвезда? Но давайте поговорим о Вас как о композиторе. Я была на клезмер-оперетте «Танец невесты», написанной Вами - мне она очень понравилась!
- Я старался... Был в хорошей форме (смеётся)!
- А что значит для композитора «быть в хорошей форме»?
- Когда что-то пишешь и чувствуешь, что получается. Получилось не сразу. У меня был заказ от директора Театра оперетты и срок в 2 года. А ещё - огромное желание показать всем, что же я умею! Писал днями и ночами, часть выбрасывал в корзину, что нравилось – оставлял. А когда закончил музыку, то принимал активное участие в постановке, присутствовал на всех репетициях.
Состоялось уже 127 показов при постоянных аншлагах – это вдохновляет на новую работу! А премьера «Танца невесты», возможно, состоится и в Санкт-Петербурге, уже идут переговоры об этом. Как и о премьере в Штатах. Если всё получится, то моё детище отправится на международную сцену.
- А ведь Вы и прежде работали в Театре оперетты?
- Да, работая скрипачём, я провёл 17 лет в оркестровой яме театра. И честно сказать, меня это постоянное пребывание в яме удручало. Хотелось большего: свободы, сцены! Это стало одной из причин создания «Будапешт клезмер бэнд». Хотя тогда я и не подозревал, что у оркестра будет такой колоссальный успех.
В 95-ом на наш концерт пришёл директор театра «Мадач» Кереньи, который после концерта сказал мне: «Федя, а сейчас ты пойдёшь на крышу!». «На какую крышу?»- удивился я. «Я работаю над постановкой «Скрипач на крыше» и приглашаю тебя и оркестр сыграть в нём». Кереньи попросил меня сделать оркестровку музыки спектакля для нашего оркестра. Это было новаторством, ведь обычно эту музыку исполняют 20-25 музыкантов, а нас было семеро. Многие друзья-музыканты пытались меня отговорить, но я всё же рискнул. В итоге был бешеный успех, 240 спектаклей! После чего я понял, что на правильном пути.
Следующим «большим» сотрудничеством стала совместная работа с величайшим оркестром Венгрии – Камерным оркестром им.Ференца Листа, переигравшим со многими мировыми музыкальными звёздами. Однажды мне позвонил его концертмейстер Янош Ролла, выразил своё восхищение нашими работами и попросил написать для его оркестра что-то клезмерское. Я опешил, ведь они играют лишь классическую музыку. Думал, что это всё несерьёзно, но когда Ролла где-то через месяц поинтересовался у меня: «Пишешь уже?», я понял, что шутки плохи. В итоге, дрожащими руками передав музыкантам первую из написанных частей и оставшись на репетиции, я услышал в их игре радость, увидел на их лицах улыбки: все слышали, что это звучит, и красиво звучит! В итоге я написал и другие части, впоследствии объединившиеся в  «Клезмеровской сюите», после чего была выпущена совместная пластинка.
- Я посмотрела на вашем сайте (www.budapestklezmer.hu) распорядок гастролей – где вы только не выступали!
- Да, на лучших европейских сценах - и в лондонском Queen Elizabeth Hall, и амстердамском Concertgebouw, в Милане, Брюсселе, Хельсинки. Выступали и в Нью-Йорке, а 3 года назад - и в Москве. Вспомнил смешной случай, когда на пресс-конференции огорошил ведущую и переводчика тем, что заговорил по-русски!
Много гастролировали мы и со спектаклем Дьёрского балета «Пурим», для которого я написал музыку. Там необычный ход - оркестр принимает непосредственное участие в балете, играя клезмер прямо на сцене.
- Федя, объясните для непосвященных, что же такое клезмер?
- Это еврейский народный фольклор, музыка, одно время почти полностью забытая, одной из причин чего было то, что во время войны многие исполнявшие её музыканты были убиты, пропали в лагерях... Я же начал интересоваться клезмером ещё в Закарпатье. Страшно любил слушать цыган-скрипачей, одним из которых был виртуоз Дьюла Галамбоши, который исполнял и еврейские народные песни. Он был музыкантом, словно сошедшим со страниц новелл Шолом Алейхема. Мы часто встречались, он наигрывал, я же записывал ноты, а его игру – на бобины.
Очень многие композиторы, в том числе и великие, в своём творчестве обращались к фольклору, ведь он  - основа всего, как корни у дерева. И я чувствовал, что когда-нибудь обращусь к своим еврейским корням.
- Мне кажется, что писать музыку так сложно...
- Совсем нет, нужны только вдохновение, талант и время.
- Иначе звучит музыка в мыслях, чем когда её уже исполняет оркестр?
- Я, конечно, эту музыку слышу, но на самом деле её оживляет творчество музыкантов, особенно когда помимо мастерства присутствует ещё и душа. Мне повезло: в моём оркестре семь прекрасных музыкантов! Работа с ними, наш общий успех окрыляют меня для дальнейшего творчества. На ежегодном летнем еврейском фестивале нашей постоянной сценой является центральная синагога, куда собирается 5000 человек, которые, надеюсь, выходят после нашего выступления счастливыми...
В мае с полным аншлагом состоялся мой авторский вечер в лучшем концертном зале страны - в столичном Дворце искусств. Интерес был настолько велик, что 19 ноября состоится ещё два концерта там же!
- Что в таком случае чувствует автор?
- Конечно же я счастлив, что моя музыка нравится. Моей первостепенной задачей было возрождение клезмера. И хотелось, чтобы эти мелодии полюбили если не все, то многие. Кажется, это удалось!
- Спасибо за интересную беседу и красивую музыку! Вдохновения Вам и дальнейших успехов!
Элина Ковач / Журнал "Венгрия", 2008


 

АТТИЛА ВИДНЯНСКИЙ

Поставленных режиссёром Аттилой Виднянским авангардных спектаклей, для которых театральные критики не находят слов восторга, я не видела. Пока. Пока, потому что посмотрю непременно! Я решила это с самого начала нашего с ним разговора, моментально попав в плен мощнейшей харизмы Виднянского. Теперь я понимаю тех выпускников специального венгерского курса Киевского института театра и кино им. Карпенко-Карого, которые 17 лет назад рванули за Аттилой в маленький закарпатский городок создавать венгерскую труппу, ставшую Береговским венгерским национальным театром им. Дьюлы Ийеша (позднее переименованным властями в Закарпатский областной венгерский драматический театр). С тех пор театр, живущий, в основном, гастролями, был участником многих международных фестивалей, неоднократно удостаивался гран-при, премий, призов. А Аттила Виднянский стал одним из ведущих европейских режиссёров, поставившим более 60 спектаклей в 20 театрах разных стран, удостоенным множества наград, премий и званий, в том числе лучшего режиссёра и заслуженного деятеля искусств Украины, венгерских премий им. Мари Ясаи и Калмана Надашди, Серебряного рыцарского креста Венгерской Республики, последним признанием стал Мейерхольдовский приз, полученный осенью прошлого года в Москве. Виднянский - бессменный художественный руководитель береговского театра, с 2006-го – художественный руководитель, а с 2009-го – директор дебреценского Театра им Чоконаи (с 1 июля 2013 года – директор венгерского Национального театра – прим. автора, 2013 г.) . Встретились мы с Аттилой на пресс-конференции, посвящённой новшествам международного Оперного конкурса и фестиваля «Армель», где он является художественным руководителем, а также режиссёром одного из фестивальных спектаклей.

- В этом году в конкурсе немало изменений?
- Да, и важнейшее то, что одним из пяти мест отбора конкурсантов, наряду с Нью-Йорком, Будапештом, Парижем и Бергеном, стала Москва, а именно – Центр оперного пения Галины Вишневской. Участниками конкурса и раньше становились россияне. Но то, что Вишневская подключилась к работе фестиваля – это гарантия долговременного сотрудничества и успеха.
- А чья это была инициатива?
- Моя. Думаю, что без России делать такой большой международный фестиваль с размахом, с перспективой – несерьёзно. Ведь что означает то, что отборочный тур будет проводиться и там? Что намного больше российских кандидатов смогут в нём поучаствовать, возрастёт вероятность их попадания в финал. В России много талантливых певцов. Кроме того, у нас долгосрочные планы и почти все театры-участники определены вплоть до 2013 г. Но всё-же сейчас ведутся переговоры об участии и с «Новой оперой» Москвы, с Новосибирской и Пермской оперой – и даже если не в следующем году, то в 2012-м, возможно, одна из фестивальных постановок будет осуществлена в каком-то из этих театров.
- Сколько российских линий пересекается в проекте! Вы – инициатор российского участия, Россия как место проведения отборочного тура, в Дебреценском театре в рамках фестиваля Пуркарете ставит «Огненного ангела» Прокофьева, а в Нью-Йоркском Оперном театре «Дикапо» будет представлена опера Пасатьери «Чайка» по Чехову, режиссёром которой станете вы!
- У меня очень тесные связи с русской культурой. Я родился в Советском Союзе, учился в Киеве, много пребывал в Москве, руководил Береговским венгерским театром – малюсенькой кочующей труппой, неоднократно выступавшей и в Москве. Вот и осенью 2009-го мы принимали участие в московских Мейерхольдовских встречах, играли «Трёх сестёр»...
- Я читала восторженные рецензии на этот спектакль, на вашу трактовку.
- Да, мы имели большой успех. Собираемся вновь поехать в Россию в ноябре, в Ярославль, повезём 3 спектакля – и дебреценского, и береговского театра. А в Дебрецене я буду ставить «Бориса Годунова», 23 апреля – премьера, спектакль будет дважды показан и в рамках летнего Фестиваля на острове Маргит, задействовано 2 певца из Большого театра... Когда я был главным режиссёром будапештского Оперного театра, то ставил там Шостаковича «Леди Макбет Мценского уезда», а потом – Стравинского. Так что у меня в этом отношении мощная ориентация. Венгрия находится под большим влиянием немецкой культуры, а мы (дебреценский театр) сознательно делаем своей философией строить мост в направлении Франции и России. Я вижу процессы, которые проходят сегодня в мировом театре и верю, что если на кого-то и надо равняться, то на русский театр, на эту значимую театральную империю.
- А как вы следите за происходящими процессами?
- По-разному: много читаю, стараюсь ездить и смотреть, несмотря на занятость - в России у меня много театральных друзей. В дебреценском театре у нас работает режиссёр из Киева – Сергей Маслобойщиков. Кроме того, уже четвёртую постановку (спектакль по новеллам Чехова) летом будет ставить режиссёр из МХАТа Виктор Рыжаков. Он - один из самых перспективных режиссёров среднего возраста в Москве, в скором времени возглавит один из столичных театров, а пока много времени пребывает в Дебрецене. А то, что наши спектакли высоко оцениваются в России – это дополнительная радость.
- Мне кажется, что вы всегда идёте против течения: здесь – в сторону, отличную от общего влияния, там, в Берегово, создавали, казалось бы, утопию – в украиноязычной стране труппу, играющую только на венгерском ...
- Это не сознательно. Я имею очень конкретные ориентировочные точки в жизни - моральные, творческие, в отношении людей – и стараюсь им соответствовать, жить и, скажу может немного нескромно, творить на основе высоких принципов. А мировая культура сейчас деградирует. Когда в искусстве идут нехорошие процессы, то ты вынужден против них действовать. Слава Богу, ты не одинок в этом своём движении! Куда я ни гляну, везде есть друзья, единомышленники, которые стараются держать свои принципы и не поддаваться соблазну идти по лёгкому пути, будь это в Париже или Москве, в Италии или Польше. Очень приятно знать, что могу позвонить другу-режиссёру в Петербург или директору театра в Польше и мы поймём друг друга, обсудим планы. Звоню в Авиньон и там директор оперы понимает, почему я ставлю Прокофьева и включаю в репертуар современную французскую оперу: сидеть только на классическом и популярном репертуаре нельзя, у этого нет будущего, это – смерть.
- Что вы имели ввиду под деградацией – плохой выбор материала, постановка, игра?
- Всё примитивизируется, всё банально, всё  неинтересно, всё скучно, попытки соответствовать каким-то фальшивым требованиям массы, а на самом деле масса не требует, а получает это! Это ложь, огромнейшая ложь и преступление, предательство, которое совершается последние десятилетия, предаётся народ. Очень-очень сложно против этого бороться, чтобы добиться успеха, значительно проще влиться в течение.
- Но разве это настоящий успех?
- Конечно, ненастоящий, лживый, фальшивый! Вместе с тем, человек живёт один раз и очень много соблазнов. Можно легче пройти свой жизненный путь, но ради чего? Чем старше становишься, тем больше понимаешь, что для тебя важно - кто смотрит на тебя из зеркала по утрам. И тогда масса лишних сует не интересует. У меня, тем более, дети, их много, скоро родится шестой, так что и ради них я вынужден поступать так, чтобы не было стыдно потом смотреть им в глаза.
- При вашей занятости они вас видят?
- Да, я многим жертвую как раз ради того, чтобы чем больше времени проводить с ними, например, редко принимаю приглашения из-за границы, редко еду куда-то – понимаю, что я должен быть с семьёй.
- Вы общаетесь только дома или они приходят в театр?
-  Приходят, тем более, что старшие – уже большие, один учится здесь, в будапештском университете, второй решил идти по моим стопам и в этом году будет поступать в театральный. Но... Моей первой женой была русская актриса (сейчас она играет в Москве), у нас родилось двое детей. Так вот, после неудачи первого брака я стопроцентно понял, что семья тоже требует отдачи, она не просто есть, для неё надо жертвовать, стараться, что-то делать, каждый день. Семья – половина (если не две трети) моей жизни, это очень важная часть!
- Что нужно делать людям, чтобы вырваться из повседневности, которая многих поглощает, даже если они пытаются сопротивляться?
- Хм, не знаю, это сложный вопрос. Самое важное, пожалуй – понимать своё место, то, ради чего ты живёшь. Человек ведь не случайно рождается тогда-то и там-то, становится тем, кем становится. Он каждый день должен найти позитивный толчок, понять свою карму. И тогда он поймёт и важность процесса того, откуда и куда, а самое главное – как он передвигается. Человек сам для себя является центральным образом, он себя воспитывает, создаёт, способен превращать плохое в хорошее. И тогда уже повседневность не поглощает, человек становится неповторимой единицей. Все мы рождаемся несовершенными, а жизнь дана, чтобы пройти определённый процесс, очистить себя, подготовить к встрече с небесными.
- Ранее вы говорили, что долгое время не решались подступиться к Чехову.
- Да, ведь это вершина, мне надо было тренироваться так же, как тренируются альпинисты перед тем, как покорить Монблан. А потом, и мои береговские актёры должны были вырасти до того, чтобы понять, почувствовать Чехова.
- Сейчас, перед «Чайкой», не страшно?
- Мне всегда, с одной стороны, страшно, а с другой – безумно интересно. У меня сейчас с собой постоянно «Чайка»: дома, в машине, могу неделю не читать, но она всё-время перед глазами. Даже когда играю с детьми, то ставлю её так, чтобы было видно – это наталкивает меня на то, чтобы постоянно что-то новое придумывать...
- Актёры, с которыми вы будете работать в Нью-Йорке – это ведь не ваша труппа. Все они – участники конкурса?
- Это будут не просто актёры, а оперные певцы, из конкурсантов - трое, остальные набираются на месте специально для этой постановки. На всё про всё будет 4 недели, так что передо мной сейчас большая, сложная задача.
- Успеха Вам!
Элина Ковач / Журнал «Венгрия», март 2010 г.


АЛЕКСАНДР  КОВАЧ

Смотришь в весёлые, по-мальчишески озорные глаза этого энергичного человека и не веришь, что недавно он отметил своё 80-летие. Живущий сегодня в Гёдёллё, Александр Александрович Ковач родился, вырос и почти всю жизнь прожил в закарпатском рабочем посёлке Солотвино, известном своими соляными шахтами, построенными на их базе аллергологическими больницами и лечебными солёными озёрами. Без преувеличения можно сказать, что в 10-тысячном посёлке Александра Александровича, или, как его называют, Шони бачи, знают все! Почему? Да потому, что он – педагог, историк, а жители посёлка - это либо его ученики, либо их родители и родители родителей, которых он тоже когда-то учил... 
- В чём секрет Вашей моложавости? 
- Работа, движение, любимая семья.
- Как Вы выбрали профессию учителя?
- С детства любил учиться, хотя тогда это было и нелегко. Обучение было прервано войной. А любимым предметом всегда была история, однажды даже выиграл в школе олимпиаду по истории: было 50 вопросов, и я единственный на все 50 дал правильные ответы. Получил за это в подарок ценную книгу, которую храню до сих пор.
- А как начали профессиональную деятельность?
- В детстве я думал стать шахтёром, как и мои отец, дед, прадед..., но судьба распорядилась иначе. Получив среднее образование, поступил на исторический факультет Львовского педагогического университета. В 53-м меня пригласили работать учителем истории в солотвинскую школу с венгерским языком обучения. Вскоре я стал её директором. Благодаря усилиям педагогического коллектива школа в 66-м стала средней. Впервые в истории посёлка дети шахтёров могли получить среднее образование на своём родном языке! А в 68-м произошло объединение средних школ посёлка в одну среднюю школу с разными языками обучения (украинским, русским, венгерским), получившую место в новом здании – светлом, просторном... В этой объединённой школе я проработал почти 20 лет, вначале заместителем директора, а потом и директором.
- Не тяжело было вместе учиться детям, говорящим на разных языках?
- Нет, классы ведь были с разными языками обучения, каждый имел возможность обучаться на родном, а вот на переменках дети не смотрели с кем дружить – с русским ли, с венгром ли, и волей-неволей обучались и другому языку. Зато школьные мероприятия проводились на всех трёх языках, а дети именно благодаря их знанию знакомились с лучшими традициями и культурой другого народа!
- Вы с такой любовью говорите о школе, о бывших учениках... Поддерживаете ли Вы с ними связь?
- Передавать знания, видеть, как дети их обретают – чувство очень приятное! Я помню всех учеников школы (хотя только за годы директорства вручил более 2000 аттестатов о среднем образовании), по возможности слежу за их судьбами и многими из них горжусь! Сегодня они живут в разных городах Украины и России. Немало их и в Венгрии. Часто пишут письма, звонят по телефону, иногда приезжают в гости. С удовольствием даю советы, помогаю в житейских делах. Особенно радуюсь традиционным ежегодным встречам с земляками на будапештском острове Маргит, на которые приезжают повзрослевшие мальчики и девочки уже со своими детьми и даже внуками.
- Вот уже больше 10-ти лет Вы живёте в Венгрии и за это время написали и издали 4 книги. О чём они?
- Всю жизнь я собирал всевозможные материалы, касающиеся истории родных мест. Они и послужили основой книг. Дополнительные материалы я собирал уже здесь, в Венгерских государственных библиотеке и архиве, в чём мне помогала (как, впрочем, и во многом в жизни) моя жена – Маргарита Ильинична, также педагог, учитель русского языка. Каждая из книг – о Солотвино. Первая посвящена многовековой истории соляных шахт и венгерской школы. Вторая – уникальной истории шахтёрского духового оркестра, непрерывно существующего уже более 250-ти лет! Третья – богатым традициям спортивной жизни шахтёров. Четвёртая – удивительному самодеятельному шахтёрскому театру, существовавшему более 115 лет. Полные тиражи книг я раздаю при своих поездках на родину, а также на ежегодных встречах солотвинцев на острове Маргит в последнюю субботу мая.
Уже прощаясь, замечаю на стене: «Свидетельство, выданное Ковачу А.А., посвятившему свой педагогический талант солотвинским средним школам, про присвоение ему звания почётного гражданина п.Солотвино за весомый вклад в обучение и воспитание достойных граждан и за освещение истории посёлка в своих литературных творениях».
- Здоровья Вам на долгие годы, Шони бачи!

журнал «Венгрия», март 2008 г.


КТО ТАКОЙ ЧАБА МЕХЕШ?


Чаба Мехеш (Méhes Csaba) – очень разносторонний творческий человек. Основная его профессия – пантомим, но кто он на самом деле – судить вам.
- Стать пантомимом было твоей мечтой?
- В детстве мне хотелось стать цирковым клоуном, а когда вырос, то собирался в артисты. Сразу после получения аттестата зрелости поступал в Театральный институт, но не удалось, и я пошёл учиться при гремевшей тогда пантомим-труппе «Домино». Она, к сожалению, через год перестала существовать... Но! Один из моих учителей, Тамаш Тимар, предложил мне работать вместе - и мы основали труппу из двух человек «Пингвин». Это стало прыжком в глубокую воду...
- У тебя не было страха? Или был уверен, что сумеешь горы свернуть?
- Конечно, волновался, но многие подбадривали меня, что, мол, всё хорошо, всё получится. Я ходил – смотрел - учился, но главной школой стала сцена, куда меня «забросил» Тамаш.  Завораживали выступления...
- ...аплодисменты...
- Да, это тоже неотъемлимая часть, но всё же больше – процесс игры. Я по натуре человек весёлый...
- А все ваши постановки были весёлыми? Ведь и клоун, и пантомим могут быть бесконечно грустными.
- Да, но наши спектакли были смешными – с трудом представляю себя в печальном образе. Была как-то одна попытка, мой моно-спектакль «Фреголи», где я играл очень одинокого человека, который справлял свой день рождения в ванной. Неудачник, против которого обернулись даже предметы  – в общем, весьма грустная ситуация. Но на премьере, как только я вышел на сцену, все стали смеяться и не переставали до конца. Тогда я понял, что мой удел - смешить людей. Но это не значит, что за моими спектаклями не скрываются серьёзные мысли. Просто они рассказаны с юмором.
- Я читала, что у тебя был и другой проект – «Пчёлы».
- Этот проект – совсем отличный от того, что я делал раньше. Я очень много чего люблю делать, иногда появляется желание немного взбодрить гуляющих по улицам людей. Есть разные уличные музыканты, пантомимы, танцоры. А мне хотелось чего-то необычного. И мы с другом, Габором Харгитаи (с которым когда-то вместе играли в Шопроне в ренессансном оркестре) решили сделать нечто ритмичное, громкое, и в то же время – зрелищное. Придумывали костюмы и всякие смешные песенки, в итоге получились «Пчёлы»
- Почему? Из-за твоей фамилии? (игра слов: «Пчёлы» - Méhek – Méhes)
- Нет, мы же выходили на улицу, значит, инструменты (или выполняющие их функцию предметы) нам нужны были громкие. И когда мы рисовали то, куда же к телу можем прикрепить деревяшки, дудки, колокольчики, барабаны и тому подобное, то получилась фигура, похожая на какое-то насекомое. И тут вспыхнуло: пчела! полосатая! чёрно-жёлтая! весёлая, и в то же время может укусить! (тут подразумевались наши песенки). Премьера состоялась летом 1995 г. на главной площади Шопрона. Через какое-то время нас начали приглашать выступать на сцену. И тут прогресс можно показать на примере фестиваля «Сигет». В 95-м нас пригласили туда выступать просто так, на траве, где мы своими дурачествами сразу же собрали огромную толпу. На следующий год у нас уже был подиум в 4 кв. метра и микрофон. В конце концов мы выступали на одной из крупнейших сцен фестиваля.
- А что было потом?

- На некоторое время я окунулся в мир варьете – на одном из международных конкурсов меня пригласили в Германию. Поначалу немного отнёсся с опаской – сработали стандартные представления. Но оказалось, что всё намного культурнее, свежее, интереснее. Единственной трудностью оказалось выступать с одной и той же программой. Через какое-то время, когда дети подросли, мне пришлось оставить эту работу. Сегодня, помимо выступлений, большая часть моей жизни – семья, дети, преподавание...
- А что ты преподаешь?
- Да много всего. Иногда провожу «workshop»-ы по пантомиме и танцам, а именно – африканским танцам. Вообще, африканская культура – музыка, танцы, песни – это моя большая любовь. Наши дети ходят в Вальдорфскую школу – а это стиль жизни для всей семьи, где родители принимают огромное участие в школьной жизни. Я вот, например, веду кружок африканской музыки, играем на барабанах. И что интересно – хоть я и артист сценического движения, но с годами всё отчётливее понимаю, что то, что действительно больше всего задевает мою душу – это музыка. Для этого не нужен ни театр, ни костюмы, только звук, ритм – и в душе что-то происходит, начинается наполнение. Наверное, именно поэтому я был так рад, когда началась работа с квинтетом медных духовых инструментов «Брасс ин зе Файв». Они рады, что посредством меня очутились в театре, а я рад, что посредством их вновь оказался в музыке.
- Я видела ваши спектакли – это настоящий фейерверк музыки и юмора, наслаждение для детей и взрослых! Восторг!

- Мы сами получаем наслаждение: живая игра и живая музыка!
- И главное – всё это высокого уровня! Признаюсь честно, я подобного в Венгрии ещё не встречала.
- Мне бы не хотелось никого обижать, но тревожно то, что очень мало качественных детских программ, таких, которые отвечали бы качествам детских душ. Такая неприхотливость очень вредна для детской психики.
- Ваши представления позиционируют как детские, но, при том, что дети покатываются со смеху и , что не маловажно, поставлены в ситуацию когда надо дорабатывать сценки собственным воображением, мне кажется, в них очень много скрытого смысла и юмора, который понятен только взрослым.
- Да. И если «Цирк «Брасс»» более детский, то вот «Вперёд, в Рио!», который считают детскимЮ мы и в самом деле задумывали как юмористический спектакль для взрослых. Ну, ничего, с детьми ведь всегда приходят и взрослые – получается такое семейное весёлое времяпрепровождение.
- Кстати, а детская твоя мечта о клоуне осуществилась?
- Да, я полгода работал в одной из цирковых программ и очень органично себя чувствовал. Правда, был не типичным красноносым, но всё же смешным человеком. Клоун – он ведь даже не человек, а какое-то особое существо внутри циркового волшебства...
- Что заставляет тебя творить новое и новое?
- Это внутренняя необходимость – появляются идеи, которые рвутся наружу. А я их не держу. Мне нравится наполнять людей радостными эмоциями – от этого я и сам становлюсь счастливее. 
    Выступления Чабы Мехеша и «Брасс ин зе Файв», а также другая информация: www.mehes.hu , www.brass5.hu
Элина Ковач, журнал «Венгрия», апрель 2010 г.

ПРИРОЖДЁННЫЙ КАСКАДЁР

Редкий фильм обходится сегодня без спецэффектов. Зачастую именно из-за зрелища и стремится зритель в кинозал, но нечасто задумывается о тех, кто исполняет головокружительные трюки – о каскадёрах.

Имя моего собеседника – Габор Пирох (Piroch Gabor) – к сожаленью, мало что говорит обывателю, а ведь он «...один из самых значимых каскадёров и постановщиков трюков мирового кинематографа», как сказал о нём Арнольд Шварценеггер.На его счету участие более чем в сотне фильмов, среди которых «Титаник», «Мумия», «Король скорпионов», «Терминатор 3», «Троя», «Небесное королевство»...


- Габор, нет ли у Вас горького чувства, что актёров-звёзд знают все, а каскадёров, выполняющих за них самую сложную и опасную работу, почти не знают?
- Конечно, непросто, но каскадёру надо реально смотреть на вещи и сразу определить для себя, что эта работа – второго плана. Хотя иногда каскадёрам доверяют не только дублёрство, но и небольшие роли, ведь даже при выполнении трюков важно умение играть, вживаться в роль.
- Вам всего 51 год, а в каскадёрской профессии Вы уже больше 35 лет! Как всё началось? В школе каскадёров?
- Это сейчас я собираюсь открыть в актёрской школе Марии Гор каскадёрский курс, а тогда такого не было, каскадёров набирали из спортсменов, а  я серьёзно занимался дзю-до. Однажды в наш спортзал пришли «киношники» и стали отрабатывать со спортсменами трюки. Мне это очень понравилось, но меня, тогда 15-летнего, посчитали ещё слишком молодым, а вот через год, когда вновь искали «пеших» каскадёров, взяли!
- А что значит «пешие»?

- Те, которые на съёмках, например,  исторической битвы играют воинов, сражающихся на земле. А ещё есть трюки конные, автомобильные, мотоциклетные и другие. И сегодня я владею всеми трюками. Нет невозможного, необходимо лишь много тренироваться! На съёмках всё должно быть отрепетировано до мельчайшего движения.
- Не страшно выполнять трюки?
- Естественно, в выполнении каждого трюка существует опасность, и нет каскадёров без травм, но это - профессия, и этим всё сказано.
- Как развивалась Ваша карьера?
- В Венгрии я много снимался, а вот началу международной карьеры поспособствовал известный продюсер Энди Вайна, с которым мы познакомились в 87 году на съёмках фильма «Красная жара», проходивших в Венгрии. У меня как раз была репетиция на студии «Ма-Фильм», но тут какой-то человек сделал замечание, мол, потише, в 5-ти метрах идут съёмки. Я обычно подобного рода замечаний не терплю, но тут почему-то промолчал. Ответь я тогда, никакой карьеры, возможно, и не получилось бы: как оказалось позже, замечание мне сделал сам Вайна! Узнав это, я набрался смелости и рассказал ему, что в Венгрии я уже всё перепробовал, и что очень бы хотелось поработать каскадёром в Америке.
- И он помог Вам?
- Да, поездка состоялась в 89-м, а помощь Вайны заключалась в том, что он упомянул моё имя  Вику Армстронгу - известнейшиму трюковому режиссёру, у которого есть собственная группа каскадёров, признанных лучшими в мире. Интересно, что именно он позже снимал здесь, в Венгрии, фильм «Свобода, любовь», за который меня номинировали на Оскара каскадёров – «Taurus World Stunt Awards»!
- Достаточно было того, что Вайна замолвил за Вас словечко, или же необходимо было показать себя и в работе?
- Перед поездкой в США я сделал солидные автобиографию и демофильм, которые отправил, будучи в Лос-Анджелесе, в Мехико, где в то время Армстронг снимал фильм «Вспомнить всё». Удивительно, что у меня был всего один номер телефона мексиканской студии, полученный от Вайны, и именно в тот момент, когда я позвонил, среди множества людей, работающих на огромной студии, трубку поднял сам Армстронг! Это было моей удачей! Он уже видел мой материал, но ничего не пообещал, сказал лишь, что позвонит при необходимости. И ранним утром где-то через месяц, когда я уже вернулся в Венгрию, мне позвонили! Это было в среду, а в воскресенье я уже снимался в Мехико, где получил в качестве пробы небольшую работу, после которой меня включили в каскадёрскую группу.
- Вы остались в Америке?
- Нет, я жил и работал на родине, а в Америку ездил при конкретной работе. С Вайной мы остались в дружеско-рабочих отношениях, и для меня является большой честью то, что он снимает меня во всех своих фильмах.
- Съёмки фильма отличаются в зависимости от того, где именно они проходят?
- Нет, если собирается команда профессионалов, то абсолютно всё-равно, проходят  они в Китае или в США. Пожалуй, единственное отличие в том, что в Штатах очень сильные профсоюзы, и там, например, каскадёр работает максимально 8 часов в сутки, а в других местах... Я был первым из венгерских каскадёров, кто начал сниматься за рубежом, а заслужив определённую репутацию, смог рекомендовать и привозить на съёмки венгерских коллег.
«Большую» жизнь, наравне с началом карьеры, подробно описываю в своей недавно выпущенной книге «Прирожённый каскадёр» - полной приключений пока ещё неоконченной биографии.
- Вы сами её писали?
- От первого до последнего слова. И постарался передать атмосферу, в которой обычно проходят съёмки: дружеские отношения, много юмора. Сейчас работаю над переводом книги на английский, что непросто, т.к. максимально хочется сохранить слог. Не сочтите за нескромность, но, кто бы ни прочитал книгу, говорят одно: оторваться невозможно!
- Что Вы знаете о России?
- То, что там я ещё не снимался (смеётся)! Она ассоциируется у меня с Владимиром Орловым – российским каскадёром, с которым мы вместе снимались в Голливуде. А недавно, в связи с одной из работ, я посмотрел фильмы «Александр Невский» Эйзенштейна и «Андрей Рублёв» Тарковского, оба из которых полны каскадёрских трюков, причём высокого уровня!
- Вы полны творческих планов. А о чём Вы мечтаете?
- О многомесячных каникулах с семьёй где-то вдали от телефонов (смеётся)!
Элина Ковач / журнал "Венгрия", 2008 



КЛОУН-МИМ ТЕАТР «ЛИЦЕДЕИ»: «СЕМЬЯНЮКИ»
Органичная клоунская авантюра
Вы их видели? Нет?! Кусайте локти!!! А ведь в рамках Будапештского весеннего фестиваля они играли четыре вечера подряд! О, а вот вам повезло попасть на их спектакль? Тогда, наверняка, согласитесь со мной, что «СЕМЬЯНЮКИ» - это с первой же секунды накрывающее вас ЦУНАМИ энергии, УРАГАН эмоций, ВИХРЬ музыки, ВОДОВОРОТ событий и действий, увлекающий вас за собой туда, на сцену!.. Ах, вы ещё в кресле? Ничего, Семянюки сами к вам спустятся, чтобы пожать руку, обнять, поцеловать, угостить пивком, подать телефонную трубку, взъерошить волосы, огреть подушкой по башке, да мало ли чего ещё взбредёт в голову членам этой «безбашенной» семейки. Ой, я же ещё не объяснила, Семьянюки – это замечательная многодетная семья: «припудренный» папик - ценитель пивка и водочки, беззаветно влюблённый в заводную, обожающую потанцевать  маманьку, и пятеро детей, самый младшенький из которых – ещё у мамани в животе, но «даёт прикурить» не меньше старшеньких, которые... Всё! Молчу! Потому что рассказать, написать, описать этот калейдоскоп сюжетов и сценок из повседневной жизни типично нетипичной большой семьи НЕЛЬЗЯ! Это надо увидеть и пережить. В лучшем случае – сидя в зрительном зале... Мне почему-то кажется, что в труппе «Лицедеев» многодетных нет. Но это не точно. А вот наверняка то, что они подробности жизни такой сложной ячейки общества внимательно где-то подсмотрели и талантливо собрали, а главное – гениально смешно показали в своём спектакле, который здесь, в Венгрии, зачем-то переименовали в «Семейку Адамс на русский лад».
За кулисами столичного театра «Талия», перед очередным спектаклем, несколько вопросов я задала режиссёру, директору театра «Лицедеи» Борису Петрушанскому.
- «Лицедеи» впервые в Будапеште? Как вам здесь нравится?
- Наш театр объехал уже очень много стран, но здесь – впервые. С первой же минуты, как мы получили приглашение на этот фестиваль, у меня возникла ассоциация: весна, солнце, народ гуляет, архитектурные и исторические памятники... Она оправдалась, впечатления очень мощные. Я рад, что театр наконец-то приехал и в Будапешт.
- А как вам местная публика?
- Со спектаклем «Семьянюки» мы очень много ездили. За три года дали более трёхсот спектаклей. И всегда видим, чувствуем реакцию зала. После вчерашнего, первого спектакля, показалось, что зритель подобен польскому – открытый, яркий, эмоциональный. В зрительном зале был неутихающий смех, как катящиеся с горы камни.
- Думаю, в спектакле вы показываете российскую семью. Зарубежный зритель понимает её особенности?
- Вот удивительно, что спектакль не делался для определённого зрителя. Актёры, играющие в нём, сами же его и поставили - это была дипломная работа выпускников нашего «Лицедей-лицея», их ребёнок, которого они выткали из наблюдений за своими семьями. Он был обречён на успех. Его понимают везде! И не потому, что в нём нет слов, а потому, что речь идёт о СЕМЬЕ, о том, что каждый человек пережил со своего рождения. Это его семья, его папа и мама, братья и сёстры. И где бы он ни жил, законы этого маленького коллектива, трёх-пяти человек, везде одинаковы. Итальянцы спрашивали, как нам удалось показать их итальянскую семью, израильтяне видели в ней свою, французы в меньшей степени, но всё же тоже. Да и наши актёры живут как их персонажи, колесят по городам, много времени проводят вместе, и отношения у них как в семье: любовь, шутки, ненависть, ирония, бесконечные приключения...
- В России вы до сих пор являетесь единственным театром пантомимы?
- Уже нет, но мы всегда были в форватере, лидерами этого клоунского движения. Ещё начиная со времён Вячеслава Полунина, который стал его фактическим организатором более сорока лет назад. Потом наши пути разошлись, но творчество и театр всё-равно идёт по той же сложной дороге клоунской.
- Мы говорили о том, что в театре люди как в семье, всё время вместе. Не усталость ли от этого служит причиной разделения дорог?
- Да, может быть. В какой-то момент и Вячеславу стало сложно, театр разрастался, люди взрослели, становились самостоятельными, легче было пойти своей дорогой. Но сейчас я с Полуниным работаю, есть разные проекты. Хотя он ставит антрепризы, а наш спектакль настолько уникальный, личностный, что даже вынужденные вводы проходят нелегко.
- «Лицедеи» до сих пор у многих ассоциируются с «Blue canary» и «Асисяем». С уходом Полунина не тяжело было переступить, вырваться из этого?
- А не надо было ничего переступать. Ведь эти молодые актёры учились именно у тех мастеров, кто играл в «Blue canary», в «Асисяй-ревю». Процесс был активным, быстрым, молниеносным. К «Лицедеям» довольно трудно попасть, но практически невозможно уйти. Хотя случается по-разному.
- Чем особенны клоуны?
- Я считаю, что клоун – это вершина актёрского мастерства. Это трагифарс, трагикомедия, фарс, буфф, работа в разных жанрах. Клоун использует все нюансы, интонации, рычажки. И если драматический актёр показывает клоуна, то сам клоун - проживает. Он сам себе и режиссёр, и музыкант, и дизайнер своего костюма, творец в одном лице.
Подлетел актёр театра Касьян Рывкин. Только я собралась обратиться к нему с вопросом, как Касьян сам забросал меня ими: «А кто такие венгры? Они славяне? Не-ет? А откуда тогда здесь такие?»
- А почему вы всё это спрашиваете?
- А потому, что зритель нам показался таким славянским, с первых же минут пошла реакция. Хорошо принимают. Хотя, нас, вообще-то, везде хорошо, тьфу-тьфу-тьфу, принимают.
- Во время спектакля вы активно вовлекаете в действие публику - а есть зрители, которые не хотят? Или обижаются, что вы их водичкой, подушкой?
- Есть, но нас это не останавливает! Мы тогда их насильно... И нам не отказать. Обычно не обижаются. А если обижаются – то дураки. Мы ж это от безграничной любви!
- Есть расхожее мнение, что труппа – это актёрский террариум. К вам это применимо?
- Ну, мы такой «лицедейский» террариум, даже нет, мы – заповедник. У нас рабочий график такой растянутый, нет, раздвинутый, ой, господи, как сказать-то... А – насыщенный! Мы всё время вместе, всё время едем, общаемся друг с дружкой, и вроде бы уже и надоесть должны, но пока ничего. Хотя отдыхать друг от друга надо, мы ж не психи. Вот приехали сюда – погуляли, пошли в зоопарк, понравилось, хотя я сам не сторонник зоопарков, пусть бы все звери сидели себе там, дома. Вот. Ну, спросите меня ещё о чём-нибудь.
- А о чём вы хотите, чтобы я вас спросила? Журналисты ведь, наверное, спрашивают об одном и том же?
- А чё, мы же тоже играем одно и то же, а вы одно и то же спрашиваете – нормально!
- Ну вы ж на сцене не говорите. А что хочется сказать?
- Ну, это ж мы не потому не говорим, что нам запрещают, мы просто другим языком говорим. Мы всё говорим! Нам даже легче о чём-то сказать, ничего не говоря. Это наш жанр, в котором мы себя замечательно чувствуем.
- А вот вы играете-играете годами этот спектакль... Всё ещё хочется?
- Да уже давно не... Ой, ну, то есть, нам много чего хочется. Мира на земле, чтобы не было войны, и чтобы все зоопарки распустили! Здорово, конечно, что спектакль такой долговечный, но мы все уже хотим чего-то новенького, только у нас времени нет, постоянно работаем. Но вот мы скоро отдохнём, и сделаем что-то, и привезём! Если пригласят.
Тут Касьян схватил и усадил проходившую мимо нас актрису Марину Махаеву.
- Расхожее мнение, что клоун – профессия мужская. А тяжело женщине быть клоуном?
- Нет, это просто профессия. Да, в детстве я мечтала быть драматической актрисой, но потом попала сюда и вот... Мне нравится.
- А чем отличается драматическая актриса от клоунессы?
- Наверное, не каждый может и хочет быть на сцене смешным. А мне хочется создавать людям хорошее настроение.
- Отличается зритель российский от зарубежного?
- Да по разному. Когда мы долгое время гастролировали во Франции, то почувствовали, что некоторые моменты надо изменить – зрители их не воспринимали. А когда после этого выступали в Москве, то поняли, что там нужно опять вносить изменения.
В это время актёров предупредили о скором выходе на сцену, я засобиралась, но по пути столкнулась с актёром Александром Гусаровым, которому тоже задала несколько вопросов, уже в гримёрке. Но то ли он уже «плотно» вошёл в роль «папы», то ли я «заморозилась», завороженно наблюдая за процессом наложения грима, только разговор у нас получился на грани абсурда, вместе с Касьяном, который гримировался здесь же, они «гнали по полной». Пожалуй, получился только один вопрос- ответ.
- Легче или тяжелее идти вперёд, сознавая, какие именитые предшественники торили путь?
- Тяжелее, конечно. Надо держать марку. Сделать что-то новое, непохожее и на этом же уровне. И чтобы зрителю понравилось. Ведь, в итоге, он и есть последняя инстанция.
Эх, жаль, что вопросы я задавала ещё до того, как посмотрела спектакль. Хотя, с другой стороны, не уверена, что после просмотра могла бы спрашивать хоть о чём-то. Страсти на сцене не только рассмешили, но и захлестнули, ошарашили... А ведь могла и не увидеть этого чуда. Мне Петрушанский билет подарил. А актёры впихнули в зал. Вместе с тремя моими детьми, которых в тот вечер не с кем было оставить. Они, несмотря на юный возраст(7,5,3) и позднее время, взглядов от сцены не отрывали, хохотали и хлопали отчаянно, присоединяясь к овациям. Как и я. Только поблагодарить актёров после спектакля толком не смогла. Ошалелая, промямлила что-то, заглянув в гримёрку. А надо было: «РЕБЯТА! ВЫ – СУПЕР! СПАСИБО!!! АААААААААА!!!».
Уже покидая здание театра, услышала восторженный разговор двух венгерских небезызвестных актрис: «Это было нечто! Эти русские – просто чудо! А мимика! А культура движения! Да если бы они хоть на пару недель приехали дать мастер-класс, если бы научили хоть трём минутам из своего спектакля – да всё наше венгерское актёрство просто перевернулось бы!».
Спасибо, милые «Лицедеи»! КРЫЛЬЕВ вам творчества и ПОЛЁТОВ радости по всему миру!
Элина Ковач / журнал "Венгрия", 2009


Комментариев нет:

Отправить комментарий